Роберт Рождественский. «За все тебя благодарю»
Особенно непростые отношения постепенно складывались у советского лидера с творческой интеллигенцией. Все шло хорошо, когда на Всемирном конкурсе пианистов в Москве первую награду получил американец Ван Клайберн. Красиво, интеллигентно и вовремя рассказал о Великобритании прославленный кукловод Сергей Образцов. Интересной и популярной сделал газету «Известия» Алексей Аджубей — зять Хрущева (говорили: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей!»). Выступил с «Одним днем Ивана Денисовича» Александр Солженицын, а Евгений Евтушенко — с «Бабьим Яром». Но когда Хрущева пригласили на художественную выставку в Москве, у него вызвали страшное негодование произведения «абстракционистов». Потом была разгромная встреча с творческой интеллигенцией: досталось и художникам, и скульпторам, и поэтам. Так надвигался кризис доверия. Прибавлялись и поступки, за которые приходилось краснеть всей стране, — и когда Героями Советского Союза становились лидеры далеких стран, и когда по трибуне ООН стучал первый ботинок Страны Советов. Уже и анекдоты пошли один другого круче. Говорили, что при Ленине было как в метро: один ведет, вокруг темно, впереди свет; при Сталине было как в трамвае: один ведет, половина сидит, половина дрожит; а при Хрущеве — как в самолете: один ведет, а всех тошнит и никуда не деться! Значит, тошнило и верхи, и низы. Тогда власть использовала испытанный еще тридцать лет назад — в 1933 году — прием: в 1963-м в городах не стало хлеба. Как-то «ко времени» произошла засуха. Диетикам в арсенальской столовой давали на обед по половинке белого батона, а в киевских магазинах исчезло даже печенье. Так продолжалось год, недовольство росло.
Власть рассматривала творческую интеллигенцию как орудие идеологического воспитания советского народа. Утилитарное восприятие этого социального слоя общества противоречило самому принципу свободы художественного творчества. Таким образом, в этом противоречии был заложен неизбежный конфликт между художественной интеллигенцией и властью. Любая дестабилизация политической ситуации вела к созданию конфликтных ситуаций. Власть, потеряв свою монументальность, постоянно металась между необходимостью соблюдать неизменные идеологические установки, обеспечивавшие ее стабильность, и потребностью в сотрудничестве с интеллигенцией. Дело в том, что деятели литературы и искусства выполняли важную социальную функцию сохранения единого культурного пространства нации. Кроме того, творческая интеллигенция обеспечивала обратную связь между государством и обществом, проводя весь комплекс идей власти в массы и одновременно через лучшие свои произведения сигнализируя власти о духовном состоянии масс. Все это определяло особое место художественной интеллигенции в советской системе.
В условиях, когда практически весь художественный процесс находился под жестким контролем партийной власти, художник как член общества был в полной зависимости от власти. В отношениях власти с интеллигенцией важным рычагом воздействия на творческую интеллигенцию была иерархическая система распределения. Но не только материальные блага влияли на отношения интеллигенции и власти, огромную роль играло и восприятие политических решений. Другое противоречие крылось в партийно-государственной политике в области литературы и искусства. Власть рассматривала литературу и искусство как один из каналов идеологического воспитания народа, а художника как работника «идеологического фронта». Утилитарный подход к столь тонкой сфере как художественное творчество противоречил самой жизни, так как специфика творчества требует относительной свободы. Конфликты между художником и властью были неизбежны, а культурный процесс никогда не был полностью управляемым. Дестабилизация политической ситуации после смерти Сталина привела к резкому росту числа и масштабов конфликтных ситуаций. Интеллигенция в силу своей образованности, не могла оставаться равнодушной к тому, что происходит в стране.
Положение творческой интеллигенции в обществе действительно было противоречиво. В период «оттепели» наблюдаются судорожные движения власти между попытками демократизации отношений с художественной интеллигенцией до самой грубой ругани и репрессивных мер. Развращающе действовали на художников социальные заигрывания официальной власти. Высокие гонорары, премии, общественная популярность для тех, кто лоялен власти, сочетались с требованиями даже к признанным мастерам исполнять обязательные идеологические каноны и ритуалы, с официальным контролем даже в мелочах. Это сочетание создавало условия, пагубные для творческой личности.