Отволнуюсь. Отлюблю. Отдышу...
Отволнуюсь.
Отлюблю.
Отдышу.
И когда последний час
грянет, звеня,-
несговорчивую смерть попрошу
дать пожить мне.
Хотя б два дня.
И потом
с нелегким холодом в боку -
через десять тысяч
дорог -
на локтях,
изодранных в кровь,
я сюда
себя
приволоку!..
Будет смерть за мною тихо ковылять.
Будет шамкать:
"Обмануть норовишь?!"
Будет, охая, она повторять:
"Не надейся...
Меня
не удивишь..."
Но тогда я ей скажу:
"Сама смотри!"
И на Ниду,
как сегодня,
как всегда,
хлынут
бешеные краски зари!
Станет синею-пресиней
вода.
Дюны вздрогнут,
круто выгнув хребты,
будто львицы,
готовые к прыжку.
И на каждую из них с высоты
упадет
Пробежит по дюнам ветер,
и они
замурлычут,
перейдя на басы,
А потом уснут,
в закат уронив
желтоватые
мокрые носы.
Задевая за тонкие лучи,
будут птицы над дюнами звенеть
И тогда -
хотите верьте или нет -
закричу не я,
а смерть закричит!
Мелко-мелко задрожит коса в руке.
Смерть усядется,
суставами скрипя.
И заплачет...
Ей,
старухе,
карге,
жизнь понравится
больше
себя!
