История советской литературы
Ворошилов обиделся, но план Асеева оказался более реальным и его поддержали члены комитета.
После заседания Ворошилов подошел к Асееву и сказал:
– Все-таки не любите вы нас, Николай Николаевич.
– Кого вас? – удивился Асеев.
– Вождей…
Первая встреча с Передреевым не стала последней. Мы нередко встречались, делились литературными новостями. И во время очередного нашего общения я как бы ненароком спросил:
– Толя, а почему ты столько времени тратишь ша переводы, хотя мог бы писать свои стихи? Тем более, что они у тебя получаются превосходно?
После небольшой паузы он ответил:
– Понимаешь… Стихи – это праздник души. А праздников у нас, как ты знаешь, не очень-то много в жизни. В основном – поденка, работа на прожитье. Вот и мои переводы дают мне возможность доживать до праздников души. Тогда и начинаются стихи…62В небольшом рассказе-воспоминании «Пристрастность» о Юрии Павловиче Германе, известном по трилогии о докторе Владимире Устименко – «Дело, которому служишь», «Дорогой мой человек» и «Я отвечаю за все», И.И.Меттер передал характерный штрих в характере своего друга.
Юрий Павлович за свою недолгую жизнь написал немало всяких сочинений /он любил это слово/ за исключением, как он говорил, повторяя фразу Чехова, «кроме стихов и доносов».
Так вот он очень горячо и заинтересованно относился к только что написанному. А потом незаметно охладевал. Иногда несправедливо.
«Мне, например, – писал Меттер, – нравился его роман „Россия молодая“… Отлично помню, как поразила меня живопись „России молодой“: яркость характеров корабельного плотника Рябова и царя Петра; цвета, запахи, вкус изображенной эпохи; сплетение патриотизма с жестокостью и предательством. Книга имела бурный успех.
Юрий Павлович, отдавший этому роману несколько лет напряженной жизни, и притом скудной жизни, ибо именно в то время он перебивался весь в долгах, «стреляя» у друзей деньги без точной уверенности, что ему удастся вернуть их вовремя, – Юрий Павлович уже года через два-три после выхода в свет «России молодой» сказал мне как-то, когда я снова похвалил ее: